Jekyll&Hyde предупреждает

                                      «Jekyll&Hyde» предупреждает

 После триумфа «Бала вампиров» сезона 2011г. Питерской Музкомедии долго не удавалось выдать по настоящему яркую премьеру. Только в конце прошлого года генеральный директор театра на Итальянской Юрий Шварцкопф сделал рискованный, но как выяснилось, точный шаг.

Мюзикл «Джекилл и Хайд» («Jekyll&Hyde») Фрэнка Уайлдхорна и Лесли Брикасса    на Западе хорошо известен с начала девяностых годов. Но для российской публики – это открытие совершенно неизвестного. Правда, много лет назад в театре Моссовета шёл   вариант пьесы Брикасса по мотивам повести Роберта Льюиса Стивенсона с использованием отдельных фрагментов музыки Уайлдхорна, но то был драматический спектакль. Нынешний же питерский «Джекилл и Хайд» – оригинальная театральная версия именно музыкального спектакля. Не перенесённого с другой сцены, а созданного специально для театра Музкомедии Миклошом Габором Кереньи (KERO).

Постановщик нескольких оперетт в Петербурге, венгерский режиссёр у себя на родине славится именно мюзиклами. И тем, что с успехом руководит   универсальной будапештской труппой, на высоком уровне обеспечивающей спектакли и оперетты, и мюзикла.   В Петербурге при выборе исполнителей этого направления пока что работает исключительно кастинговая система. Но попытки воспитать универсальных артистов «в своём здоровом коллективе» уже есть – театральный институт набрал специальный актёрский курс мюзикла, и молодёжь обучается на базе нашей Музкомедии.

Содержание «Джекилла» достаточно драматично. В основе – древний как мир постулат о том, что в Homo sapiens  присутствуют и борются два начала: добро и зло. Разрабатывая эту идею, молодой талантливый учёный Генри Джекилл близко подходит к разгадке тайны психических заболеваний. Но для завершения работы ему необходима серия опытов с больными. Не получив поддержки ханжески настроенного попечительского совета, Джекилл вынужден продолжать эксперимент на себе. Это приводит его  к трагичному раздвоению личности, вторая половина которой – маньяк-убийца Хайд. Мучительные метания между двумя ипостасями собственного я и двумя любимыми женщинами приводят героя к решению прервать свою кошмарную жизнь.

Либретто мюзикла несколько облагородило ситуацию по сравнению с первоисточником.   Homo Стивенсона ставит опыт на себе, желая испытать сильные ощущения ради них самих, тогда как герой мюзикла попадает в ловушку эксперимента, желая спасти отца и подарить людям панацею от безумия. Но такое смещение акцентов не сильно, нужно сказать, упрощает ситуацию. Более того, делает её донельзя актуальной:

«Будешь в обществе гордых учёных ослов,

Постарайся ослом притвориться без слов.

Ибо каждого, кто не осёл

Обвиняют немедля в подрыве основ.

Но содержание мюзикла и спектакля этим не исчерпывается. Смысл его в том, что сколь благородна ни была бы цель, человек не должен выпустить разрушительного джина из бутылки, пока он Человек.

Музыка «Джекилла», написанная в девяностых годах ещё очень молодым композитором, вполне   актуальна сегодня. Потому что это хорошая музыка с добротно выстроенной   музыкальной драматургией, на которой удобно базироваться отличному спектаклю. В нём, формально относящемуся к лёгкому жанру, удалось замечательным образом соединить драматичность с авантюрностью, упоение жестокостью с тихой тоской по идеалу, вульгарно-отвратительное с аристократически-благородным, чувственное с духовным. То есть, собрать и выстроить в гармоничное целое то, что Джекилл так дерзко разъял на части в самом себе.

Кереньи – замечательный мастер. Он решает серьёзные, даже трагедийные сцены, абсолютно не изменяя стилистике мюзикла в лучших её проявлениях, мастерски распоряжаясь сценическим пространством, не жертвуя зрелищностью, нигде не снижая темпоритмический накал. Упругим рефреном проходят сцены мерзкой действительности уличной жизни Лондона, сменяясь страшными сценами в обители скорби или зарисовками циничного ханжества попечительского совета. Эти три плана одинаково безумны и дики. В таком социуме зверства Хайда запрограммированы, джин-убийца естественным образом выпущен на простор зла. Есть только два светлых оазиса – дом невесты Эммы и душа проститутки Люси. Но доброта бессильна:   Джекилл уже не может остановить кровожадную стихию, в нём побеждает страсть разрушения. Хайд душит, забивает насмерть, уничтожает своих циничных противников, но убивает и Люси. В краткий миг просветления Джекилл бросается к своей невесте, но, уже не справляясь с собой, шарахается и от неё. С пистолетом в руках взбегает вверх по винтовой лестнице, выстрел, осечка, крик мольбы о спасительной смерти…и друг стреляет. Очень точно выстроенный и эмоционально сильный финал.

Спектакль Кереньи при всей жёсткости его мизансценических и ритмических рамок – поле для яркого актёрского самовыражения. Свободно и одновременно идеально точно действует многоликий вокально-пластический ансамбль – агрессивные безумцы в доме скорби, уличные персонажи лондонского «дна», эффектные участницы эротического шоу или леди и джентльмены высшего общества – артистично выполняющие совсем не простые задачи хореографа (Акош Тихани) и режиссёра.

Выразителен, иногда до степени гротеска рисунок роли каждого из перслнажей-солистов, а их здесь немало. Но особое наслаждение – следить за виртуозной актёрской работой Кирилла Гордеева. Его мгновенные превращения из Джекилла в Хайда, совершенная органика и великолепный вокал демонстрируют очень высокий класс профессионализма. Однако, посетив спектакль с другим составом исполнителей, уже не знаешь, кому отдать предпочтение: драматизм Ростислава Колпакова, особенно в финале, захлёстывает как бы не больше.

Ещё одна очень яркая удача – Люси Наталии Диевской. Девушка из публичного дома, никаким унижением не сломленная, моментами трогательно-беззащитная и   очень женственная сыграна-спета   актрисой раскованно и даже дерзко, но с той проникновенностью и страстью, которая заставляет вспомнить героинь Достоевского.

В прекрасном актёрском ансамбле нельзя не выделить колоритную Манану Гогитидзе – Леди Бэконсфилд, квинтэссенцию сытой злобной женской властности в ханжеском обличии. Сладострастная месть Хайда, стягивающего петлю на шее дородной высокопоставленной матроны, как и все остальные разборки с тартюфами из попечительского совета, вовсе не вызывает зрительского сочувствия к жертвам. Но в том то и дело, что, начав убивать, Хайд больше не разделяет потенциальных «клиентов» на хороших и плохих людей. Черта перейдена, возврат невозможен, единственный выход – самоуничтожение. Питерский спектакль предупреждает об этом.

«Джекилл и Хайд» – это абсолютно музыкальный театр, в котором действие движут музыкальные номера, где оркестр, темпераментно ведомый Александром Нефедовым, вступает в активный диалог со сценой; где хорошо поют и естественно существуют в выразительной пластике; где подвижная, графичная сценография Чёрса Кела и изощрённый театральный свет Петера Шомфаи мгновенно меняют атмосферу и настроение. Здесь всё, органично и мастеровито, а попросту – талантливо. Потому, наверное, трагический финал не оставляет чувства безнадёжности: художественность одаривает катарсисом. И, тем не менее…«Jekyll&Hyde» предупреждает…

Нора Потапова

С-Петербург

Апрель2015