Профессия — медиакомпозитор

Дмитрий Шостакович знаком нам как академический композитор и как автор музыки к кинофильмам. Сегодня для такого рода деятельности есть название — «медиакомпозитор». У нового музыкального направления свои правила игры, свои тенденции и свои задачи. На все вопросы о том, кто такой медиакомпозитор, в чём заключаются особенности медиамузыки, почему правила академической музыки не работают в кино и рекламе «Музыкальному журналу» ответил Александр Алейников, молодой медиакомпозитор.

Сегодня Александр Алейников – востребованный медиакомпозитор. За плечами — 4 года в Гнесинке по специальности «Композиция», а также год учёбы в Московской школе кино на курсе «Композитор в кино». Недавно состоялась премьера его первого полнометражного документального фильма «Зрительная полоса» о лошадях Пржевальского, а в процессе производства находится ещё ряд интересных и перспективных кинопроектов, в том числе и для федеральных телеканалов.

Расскажите о профессии медиакомпозитора. В чем его отличия от академического композитора?

Это как обычный композитор, но совсем иначе. Как академический композитор я пишу вокальную и инструментальную музыку, что предсказуемо и привычно. Медиакомпозитор делает то же самое. Но задачи у него совсем другие. Он пишет музыку для аудиовизуального контента. Это фильмы, сериалы, реклама — любое видеопроизведение. Если говорить просто, то это композитор кино.

Мы своей музыкой должны рассказать ту же историю, которую рассказывает режиссёр. И в этом плане мы не самостоятельны. Со стороны кажется, что это ограничивает. Но при погружении в профессию понимаешь, что наличие режиссёрских задач даже помогает, потому что среди огромной вселенной вариантов зачастую сложно сделать выбор, какую музыку написать. Перед автором вопрос: должна ли она быть программной? Или всё же музыка должна быть просто музыкой, без литературной подоплёки? Среди композиторов на эту тему, кстати, регулярно ведется дискуссия: музыка должна быть чистым искусством или музыка должна что-то рассказывать?

Музыка медиакомпозитора рассказывает историю и помогает режиссёру досказать нужное в тех местах, где не справляются другие звуки, текст и изображение. Музыка напрямую проникает в подсознание, с её помощью можно кардинально поменять жанр фильма, подсказать третьи смыслы, которых не было в сценах, показать, где герой, а где злодей. И меня это очень вдохновляет.

Эта профессия только набирает свою популярность или она сейчас на пике востребованности?

Мне есть что сказать об этом. Когда я был студентом старших курсов, я искал место, где смогу расширить свои знания в области киномузыки. Учиться по специальности «Композитор в кино» тогда можно было только в одном месте — в Московской школе кино. Этот курс у них существует с 2017 года. Обучение длится год, совмещал его вместе с пятым курсом в Академии. В интернете встречаются курсы медиакомпозиции от композиторов-одиночек, но Московская школа кино тогда единственная в России давала настолько мощное образование. Там для меня открылся новый мир, ранее недоступный. У мира кино свои правила, они отличаются от мира академической музыки, и в этой школе тебя в него впускают. Именно там я нашёл многих режиссёров, с которыми теперь сотрудничаю.

В Московской школе кино видно, что киномузыка в России сейчас развивается, качество музыки молодых сочинителей становится выше. Наш куратор, Николай Скачков, автор этого курса, говорил, что российская киномузыка очень сильно отстаёт по профессионализму, который от неё требуется. Ведь дела как обстоят? Есть ребята, которые не учились музыке и драматургии, но они умеют пользоваться синтезаторами, скачали какие-то библиотеки виртуальных инструментов и что-то пишут, не зная гармонии, со всевозможными параллельными квинтами в неподходящих местах. И если музыкант, который окончил как минимум училище, слушает такую музыку, он понимает, что здесь что-то не так. А ещё грустит, потому что видит, сколько зарабатывают эти ребята. Он думает: «А чего же я? Могу лучше и ничего не зарабатываю. А, собственно, как начать это делать?»

Кто-то пробует сам, и у него получается двигаться в этом направлении. Но самостоятельно идти по этому пути сложно — даже профессиональному академическому композитору. Казалось бы, почему так? Когда ты этому учишься сам, может случиться так, что ты уже в возрасте, с опытом в академической сфере, пишешь хорошую музыку, но ее не любят режиссёры и не берут в свои картины, потому что она не решает их творческих задач в кино. И это проблема. Поэтому лучше идти туда, где учат узкоспециальным нюансам профессии. Я благодарен Николаю Скачкову и его команде за то, что у нас в России появилось такое место. Ни разу не пожалел о поступлении туда.

Ещё один человек, благодаря которому профессия медиакомпозитора обретает значимость сегодня — это Иван Бурляев, главный эксперт в Национальном открытом чемпионате творческих компетенций, в котором я в этом году занял пятое место в индивидуальном зачёте и с коллегами по остальным киношным цехам победил в командном соревновании. Иван тоже осознавал необходимость профессионального образования в этой сфере. И теперь, с 2023 года, в Гнесинке есть магистерская программа по специальности «Медиакомпозиция». В этом году туда взяли мало студентов — всё же, это эксперимент. Но индустрия однозначно развивается! Да ещё и с такой мощной поддержкой государства.

Говорят, что кинокомпозитор, медиакомпозитор — это профессия, которая находится «за сценой». И это так. А как быть, например, с фигурой Эдуарда Артемьева? Его киномузыку знают, она на слуху у публики, даже если её не ассоциируют непосредственно с фигурой композитора. Эта музыка востребована, получила жизнь вне кино. Я провела исследование на предмет того, насколько часто его киномузыка упоминается в рецензиях на фильмы. Среди более 150 рецензий нашлось лишь 19 упоминаний музыки Эдуарда Николаевича. Зачастую, полстрочки. Гигантское имя в мире киномузыки и пара фраз на всю рецензию. О киномузыке Шостаковича, кстати, в рецензиях на кинофильмы упоминали часто, хотя он в массовом сознании скорее академический композитор. Но всё равно есть ощущение, что киномузыка недооценена. А ведь она играет не просто роль, а ролищу! Вспомнить хоть немое кино. Можно было бы озвучивать кино со сцены голосами актёров, но фильм сопровождался игрой тапёра… Почему киномузыку не замечают? Будет ли это как-то развиваться, меняться? Станут ли медиакомпозиторы при такой значимости их творчества фигурами «на сцене»?

Говоря о развитии, добавлю: раньше в трудовых книжках композитора как только не называли — музыкальным аранжировщиком, музыкальным руководителем. И как композитору официально устроиться в театр, например? На какую должность? Благодаря стараниями наших старших коллег, Ивана Бурляева, и всех тех «невидимых» людей, которые занимаются продвижением этой профессии, совершаются реальные дела, поступки, которые свидетельствуют о композиции как о реальной профессии и утверждают её вес в обществе. Например, этот род деятельности в 2021-м наконец-то вошёл в ОКВЭД — то есть за композиторов взялись, есть кому их двигать в «высоких кабинетах», и у этого есть прекрасные плоды. Наверно, у простого человека может сложиться ощущение, что, кроме этого, ничего не происходит, что государство ничего не делает, но это совсем не так. У медиакомпозиторов, особенно молодых, сейчас масса возможностей именно благодаря государству — это такие масштабные проекты, как композиторский конкурс «Партитура», чемпионат ArtMasters, платформа возможностей для молодых деятелей творческих индустрий, культуры и искусства «Таврида.АРТ», где можно принять участие и найти себе команду, вдохновиться, получить возможность развиваться в своём направлении, что невероятно помогает. Так, кстати, случилось и со мной. На этих мероприятиях я тоже обзавёлся творческими командами, и мы вместе работаем над несколькими проектами, в том числе в кино.

По поводу редкого упоминания медиакомпозиторов в СМИ осмелюсь предположить, что всё же это связанно с тем, что композиторы в кино не на первых ролях. Обычному зрителю важен режиссёр, актёры, реже — продюсеры, что грустно, потому что они играют огромнейшую роль в создании кинокартины вообще. Критик существует, пожалуй, для читателя. Потому и пишет о том, что интересует людей больше всего, что им понятно. С точки зрения обывателя композитор, к сожалению, не всегда находится на первых ролях.

Сегодня проводить параллели с Эдуардом Артемьевым сложно. Разный исторический подтекст, разный подход и технологии производства музыки — разные миры. Сегодня многое зависит от социальной активности человека — ходит ли он на мероприятия, форумы, встречи. У нас сейчас есть соцсети, когда автор сам о себе пишет, сам себя публикует — возможностей для самопродвижения стало больше. И поэтому зачастую про мэтров говорят меньше. Они не живут в этом «сообществе». Но благодаря тем, кто делает документальные фильмы, шоу, подкасты о кинокомпозиторах, они начинают жить современной светской жизнью.

В целом, могу сказать, что о медиакомпозиторах сейчас начинают узнавать, есть положительная динамика.

Какие сейчас есть тенденции в медиакомпозиции? Что ждёт эту сферу?

Не берусь говорить, что будет. У меня ещё мало опыта, знаю не так много музыки, чтобы это понять. Хотя, когда я услышал, что мэтры говорят то же самое, я успокоился. Всё быстро меняется сегодня, и сложно предсказать русло течения. Около десяти лет назад все ориентировались на музыку условного Ханца Циммера с его непродолжительными мелодиями, короткими мотивами, которые обволакиваются большой, качественно сделанной фактурой. Это было взято в качестве примера для музыки ко многим фильмам. Но сегодня от этого подхода отказываются — всем надоело. И сегодня идёт поиск нового пути. Однако в этом есть очень важный нюанс.

Дело в том, что в медиамузыке работают с эмоциями зрители. На что реагирует зритель? На то, что ему понятно. А что ему понятно? Это решения, которые так или иначе закрепились в массовом сознании, так называемая родовая память. Это не экспериментальный авангард. Например, если мы привыкли, что во французских сценах звучит аккордеон, то он будет звучать каждый раз, когда речь идёт о Франции — своеобразный киноштамп. И это несмотря на то, что аккордеон — вообще не французский инструмент. Но всё же, если мы включим аккордеон в сцену, то возникнет ассоциация с Францией. Мы воспитаны в такой культуре, и это надо учитывать при написании музыки для медиа. Однако речь идёт даже не о штампах, а о проверенных путях, об определённом культурном коде, к которому зритель привык. Если этим не пользоваться, то можно потерять зрителя. Ему будет дискомфортно, непонятно — он будет чувствовать что-то не то. Да, хочется уникального, нового звучания, но медиакомпозитору в поиске новаторского пути необходимо учитывать пласт культурного наследия в киномузыке. Мы должны оставаться в рамках жанра, в рамках тембров инструментов, в рамках их использования и восприятия зрителем, в рамках их привычного контекста звучания на экране. С одной стороны, это ограничение. Но с другой — это интересная творческая задача: найти новое решение, базируясь на привычном, сделать что-то уникальное, но при этом остаться в своем стиле, в жанре и решить поставленную перед тобой режиссёрскую задачу.

Звучит, как тенденция в духе метамодерна!

Кстати, о тенденциях в мире медиамузыки. Сейчас движение идёт в сторону гибридного звучания, когда акустические музыкальные инструменты смешиваются с электронными: вплетаются ритмичные или наоборот протяжные фактуры синтезаторов, вносятся технические изменения в тембры записанных ранее инструментов, накладываются эффекты и так далее. Это создаёт совсем иные звучания и ощущения. Мой наставник по киношколе, один из самых видных профессионалов российской киномузыки, Юрий Анатольевич Потеенко говорит так: «Симфонический оркестр в современном кино современно не звучит, если в него не добавить синтезатор. Иначе это попахивает нафталином». Мы пытаемся искать современные звучания.

Александр, а что Вас вдохновляет? Какие интересные киномузыкальные примеры можете привести?

Есть такой французский мультсериал «Букашки» — в реальный мир дорисовывают насекомых. У них есть полнометражная картина «Букашки-2» (2018 г.). Там такая симфоническая музыка! Это редкий случай, когда от чувств я плакал в зале. Детская история настолько хорошо решена музыкой, композитором Матьё Ламболи. Рекомендую послушать сам саундтрек.

Фильм «Мэг: Монстр глубины» (2018 г.) ругают, но я как композитор, в фильмах оцениваю музыкальную драматургию — лейтмотивную систему. И здесь автор музыки, Гарри Грегсон-Уильямс, решил её классно. Представьте: акула появляется, звучат всего три ноты, но они прошибают током, чувствуешь опасность просто благодаря мотиву. Жутко интересная мотивная история.

Музыка Джона Пауэлла из трилогии мультфильмов «Как приручить дракона» — ещё один прекрасный пример. Из части в часть композитор всё более полно решал музыкальные задачи. И в третьем фильме он достиг определенной вершины. Какая фактура! Очень серьёзно используется оркестр, проработана фактура каждого инструмента. Сделано мастерски!

Из недавнего: хорошо используется музыка в мультфильме «Леди Баг и Супер-кот: Пробуждение силы» (2023 г.), мне понравились лейтмотивые решения Харви Мэйсона младшего и Джереми Зага. Придраться можно к песням, которые местами не очень хорошо оркестрованы. Но эта оркестровка кажется «дырявой», только если послушать песню отдельно, без визуала. А в самом мультфильме такое решение оркестровки работает прекрасно. Это пример того, как иногда композиторские мысли могут мешать. А в медиакомпозиции важно помогать режиссёру своим творчеством решать его задачи.

Из российского кино хочется отметить фильм «Пальма» (2020 г.), где к созданию саундтрека приложил руку упомянутый ранее Иван Бурляев – очень нежная и красивая музыка с большой лейтмотивной работой и тонкой драматургией. К слову, права на национальные адаптации этого фильма были проданы в несколько стран, и мои коллеги даже писали музыку к их трейлерам.

И не могу не упомянуть работы Юрия Анатольевича Потеенко. Как человек с дирижёрско-хоровым образованием (МХУ имени А. В. Свешникова) я всегда трепетно отношусь к хоровым сочинениям, и одним из самых любимых является «Девушка пела в церковном хоре», написанное Юрием Анатольевичем для фильма «Ёлки 1914» (2014 г.). Ещё один пример от Юрия Анатольевича — это потрясающе трогательный короткометражный анимационный фильм «Чик-Чирик» (2018 г.), где за 12 минут успевает развернуться целая жизнь с лейтмотивами и вдумчивой работой над музыкальной драматургией. Прислушайтесь, как в самом конце, когда мы понимаем, что главная героиня уже не с нами, из музыки пропадает мелодия и остаётся только фактура.